Р. Мертон. Самоисполняющееся пророчество (Теорема Томаса)
В ряде работ, малоизвестных за пределами академической братии, У. А. Томас, старейшина американских социологов, изложил основную теорему социальных наук: «Если люди определяют ситуации как реальные, они реальны по своим последствиям». Будь теорема Томаса и выводы из нее известны более широко, большее число людей лучше поняло бы работу нашего общества. И хотя ей недостает охвата и точности ньютоновской теоремы, она остается не менее значимой вследствие своей применимости ко многим, если не к большинству, социальных процессов.
Теорема Томаса
Профессор Томас писал: «Если люди определяют ситуации как реальные, то они реальны по своим последствиям». Ощущение, что он приблизился к важной идее, становится тем более сильным, если учесть, что, в сущности, та же теорема неоднократно излагалась дисциплинированными и наблюдательными умами задолго до Томаса.
Обнаруживая, что столь несхожие в иных отношениях мыслители, как почтенный епископ Боссюэ в своей горячей защите католической ортодоксии в XVII веке, иронический Мандевиль в своей аллегории улья с наблюдениями касательно парадоксов человеческого общества в XVIII веке, несдержанный гений Маркс в своем пересмотре гегельянской теории исторических изменений, плодовитый Фрейд в работах, которые, возможно, намного сильнее повлияли на изменение представлений о человеке, чем работы любого другого его современника, и эрудированный, догматичный и иногда проницательный Йельский профессор Уильям Грэхем Самнер, который сегодня выступает в роли Карла Маркса среднего класса, — так вот обнаруживая столь разношерстную компанию (и я выбрал лишь немногих из более продолжительного, хотя и менее выдающегося перечня) признающих истинность и важность того, что составляет суть теоремы Томаса, мы можем сделать вывод о том, что, возможно, она заслуживает и нашего внимания.
На что же обращают наше внимание Томас и Боссюэ, Мандевиль и Маркс, Фрейд и Самнер?
Первая часть теоремы непрестанно напоминает о том, что люди реагируют не только на объективные особенности ситуации, но также — и иногда преимущественно — на значение, которое эта ситуация имеет для них. И когда они придают некое значение ситуации, их последующее поведение и некоторые последствия этого поведения определяются этим приписанным значением. Но все это по-прежнему звучит довольно абстрактно, а абстракции перестают быть понятными, утрачивая связь с конкретными обстоятельствами. В чем же состоит суть идеи?
Социологическая притча
Шел 1932 год. Последний национальный банк был процветающей организацией. Значительная часть его средств была ликвидной, но не слишком. Картрайт Миллинджвиль имел веские основания гордиться банком, который он возглавлял. До «черной среды». Когда он вошел в свой банк, он заметил необычное оживление. Это немного странно, потому что работникам со сталеплавильного завода A. M. O. K. и матрасной фабрики K. O. M. A. заработная плата обычно начислялась к субботе. Тем не менее здесь было два десятка людей, явно с заводов, которые выстроились в очередь перед окошком кассира. Придя в свой личный кабинет, президент сочувственно подумал: «Надеюсь, их не уволили посреди недели. В этот час они должны быть в цехах».
Но все это никак не касалось процветающего банка, и Миллинджвиль обратился к кипе документов, лежавших у него на столе. Поставив свою аккуратную подпись на нескольких бумагах, он начал ощущать исчезновение чего-то знакомого и вторжение чего-то необычного. Негромкий гул банковской работы сменился странными и вызывающими раздражение громкими возгласами. И это стало началом того, чем завершилась «черная среда», — если можно так выразиться, последняя среда Последнего национального банка.
Картрайт Миллинджвиль никогда не слышал о теореме Томаса. Но он прекрасно понимал, как она действует. Он знал, что, несмотря на сравнительную ликвидность банковских активов, слухи о банкротстве, когда в них верит достаточное число вкладчиков, могут привести к банкротству банка. И когда к концу «черной среды» — и «черного вторника», — когда длинные очереди обеспокоенных вкладчиков, каждый из которых всеми силами стремится вернуть свои средства, превратились в еще более длинные очереди еще более обеспокоенных вкладчиков, оказалось, что он был прав.
Стабильная финансовая структура банка зависит от ряда определений ситуации: веры в обоснованность переплетенной системы экономических обещаний, которыми живут люди. Когда вкладчики определяют ситуацию иначе, когда они сомневаются в возможности выполнения этих обещаний, последствия этого нереального определения бывают вполне реальными.
Ситуация знакома, и вам не нужно знать теорему Томаса, чтобы понять, что именно произошло, — по крайней мере, если в 1932 году вам было достаточно лет, чтобы голосовать за Франклина Рузвельта. Но с помощью этой теоремы трагическая история банка Миллинджвиля может быть превращена в социологическую причту, которая позволит понять, что произошло с сотнями банков в 1930-х годах.
Притча показывает, что общественные определения ситуации (пророчества или предсказания) становятся неотъемлемой составляющей ситуации и тем самым влияют на последующие события. Это свойственно исключительно человеческим отношениям. Это не встречается в мире природы, нетронутом рукой человека. Предсказание относительно возвращения кометы Галлея никак не влияет на ее орбиту. Но слухи о банкротстве банка Миллинджвиля повлияли на реальный исход дела. Пророчество о крахе привело к его осуществлению.
Таково общее строение самоисполняющегося пророчества, свои излюбленные примеры которого имеются у каждого из нас. Рассмотрим случай предэкзаменационного невроза. Мучимый страхом, что он неизбежно провалит экзамен, студент больше времени тратит на волнение, чем на подготовку, что ведет к неудовлетворительным результатам на экзамене. Изначально ошибочная тревога превращается во вполне обоснованный страх. Или, например, война между двумя странами кажется неизбежной. Уверенные в этом представители обеих стран становятся все более отчужденными и, предчувствуя недоброе, отвечают на «наступательные» действия другой стороны собственными «оборонительными» действиями. Количество вооружений, припасов и солдат растет, и в конечном итоге ожидание войны приводит к тому, что она действительно происходит.
Самоисполняющееся пророчество — это изначально ложное определение ситуации, вызывающее новое поведение, которое делает изначально ложное представление истинным. Кажущаяся обоснованность самоисполняющегося пророчества закрепляет заблуждение. Ведь пророк неизбежно будет приводить действительное развитие событий в качестве подтверждения своей изначальной правоты. (Тем не менее мы знаем, что банк Миллинджвиля был платежеспособным и что он просуществовал бы долгие годы, если бы ложные слухи не создали условий для своего осуществления). Таковы превратности социальной логики.
Самоисполняющееся пророчество позволяет объяснить развитие этнического и расового конфликта в сегодняшней Америке. Такой вывод, по крайней мере для отношений между неграми и белыми, можно сделать на основании полутора тысяч страниц, составляющих «Американскую дилемму» Гуннара Мюрдаля. Тезис о том, что самоисполняющееся пророчество еще более тесно связано с отношениями между этническими группами, чем показал Мюрдаль, вкратце будет рассмотрен ниже.
Социальные верования и социальная реальность
Вследствие своей неспособности понять действие самоисполняющегося пророчества, многие американцы, которые сами по себе являются неплохими людьми, (иногда вопреки своей воле) сохраняют стойкие этнические и расовые предрассудки. Они воспринимают такие верования не как предрассудки, не как предубеждения, а как неопровержимые результаты своих собственных наблюдений. «Обстоятельства» не позволяют им прийти ни к какому иному выводу.
Так, наш прекраснодушный белый гражданин решительно поддерживает политику запрета на принятие негров в его профсоюз. Его взгляды, конечно же, основываются не на предрассудках, а на холодных голых фактах. И эти факты кажутся достаточно очевидными. Негры, которые «не так давно жили на неиндустриальном Юге, не воспитаны в традициях тред-юнионизма и не владеют искусством коллективного торга». Негр — это штрейкбрехер. Негр с его «низким уровнем жизни» готов выполнять ту же работу за более низкую заработную плату. Короче говоря, негр — это «предатель рабочего класса» и его нельзя принимать в профсоюзные организации. Так обстоит дело с точки зрения нашего терпимого, но практичного члена профсоюза, ничего не знающего о самоисполняющемся пророчестве как основном процессе общества.
Наш представитель профсоюза, конечно, не способен понять, что он и его коллеги сами создали те «факты», которые он наблюдает. Ибо определяя ситуацию как ту, в которой негры неисправимо отказываются соблюдать принципы юнионизма, и не принимая негров в профсоюзы, он вызывает ряд последствий, которые делают трудным, если не невозможным, для многих негров уклонение от роли штрейкбрехера. Страдающие от безработицы после Первой мировой войны и лишенные возможности вступить в профсоюзы, тысячи негров не могли устоять перед соблазном занять предложенные владельцами бастующих предприятий рабочие места, недоступные для них в иных обстоятельствах.
История сама проверяет верность теории самоисполняющихся пророчеств. Подтверждением того, что негры были штрейкбрехерами потому, что их отказывались принимать в профсоюзы (и не давали работу), а не отказывались принимать потому, что были штрейкбрехерами, служит практически полное отсутствие негров-штрейкбрехеров в тех отраслях, где они были приняты в профсоюзы в последние десятилетия.
Применение теоремы Томаса также показывает, что трагичный, часто даже порочный круг самоисполняющихся пророчеств может быть разорван. Необходимо отказаться от первоначального определения ситуации, запускающего круговое движение. И когда первоначальное предположение ставится под вопрос и вводится новое определение ситуации, последующее развитие событий опровергает предположение. И тогда верование перестает определять реальность.
Но для того чтобы поставить под вопрос такие глубоко укорененные определения ситуации, простого желания недостаточно. Желание или, если угодно, добрая воля не включается щелчком тумблера. Социальное знание и добрая воля сами по себе служат следствием действия особых социальных сил. Они не создаются массовой пропагандой и массовым просвещением в обычном смысле этого слова, считающимися социологическими панацеями. В обществе ложные идеи спокойно исчезают при столкновении с истиной не чаще, чем в психологии. Никто не ждет, что параноик откажется от своих сложных искаженных представлений и заблуждений, узнав, что они не имеют под собой никаких оснований. Если бы заболевания психики можно было лечить просто раскрытием истины, психиатры в нашей стране страдали бы от недостатка работы, а не от ее избытка. Поэтому проведение «просветительских кампаний» само по себе не способно победить расовые предрассудки и дискриминацию.
Это не особенно популярная позиция. Обращение к просвещению как к панацее от самых разных социальных проблем глубоко укоренено в сознании американцев. Тем не менее это иллюзия. Как будет проводиться такая программа расового просвещения? Кто будет заниматься этим просвещением? Учителя в наших школах? Но они, как и многие другие американцы, разделяют те же предрассудки, с которыми должны бороться. А если у них нет этих предрассудков, то их нужно призвать пожертвовать собой во имя просвещенческого утопизма? Как долго продержится учитель начальной школы, старательно пытающийся избавить своих юных учеников от расовых убеждений, которые они приобрели у себя дома, в Алабаме, Миссисипи или Джорджии? Образование может служить рабочим дополнением, но не основной базой для мучительно медленного изменения установок, преобладающих в расовых отношениях.
Чтобы лучше понять, почему при проведении просветительских кампаний нельзя рассчитывать на искоренение преобладающей этнической вражды, нам необходимо рассмотреть действия «своих» (in-groups) и «чужих» (out-groups) групп в нашем обществе. Этнически «чужие» группы, если воспользоваться подходящим выражением из социологического жаргона Самнера, состоят из всех тех, кто, на наш взгляд, существенно отличается от «нас» с точки зрения национальности, расы или религии. Противоположностью этнически «чужой» группе, конечно, служит этнически «своя» группа, состоящая из тех, кто к ней «принадлежит». В границах, отделяющих «свою» группу от «чужих», нет ничего неизменного или вечного. По мере того как меняется ситуация, меняются и разделительные линии. Для большого числа белых американцев Джо Луис — член «чужой» группы, когда ситуация определяется в расовых терминах. В другом случае, когда Луис победил нацистского Шмелинга, многие из тех же белых американцев объявили его членом «своей» (национальной) группы. Национальная лояльность возобладала над расовым сепаратизмом. Эти резкие изменения границ группы иногда вызывают серьезные трудности. Так, когда американские негры без труда обошли других участников Олимпийских игр в Берлине, нацисты, указав на то, что негры в Америке занимают положение граждан второго сорта, отказались признать победу Соединенных Штатов в играх, потому что атлеты-негры не были, по нашему же признанию, «полноценными» американцами. И что могут сказать на это Бильбо или Рэнкин?
При великодушном господстве «своей» доминирующей группы этнически «чужие» группы постоянно страдают от предубеждений, которые, на мой взгляд, вряд ли способны разрушить массовое просвещение и массовая пропаганда этнической терпимости. В этом и состоит процесс, посредством которого, перефразируя замечание социолога Дональда Янга, «добродетели “своей” группы становятся пороками “чужой”». Или — проще и, возможно, доходчивее — его можно назвать приемом «что бы ты ни делал, все равно виноват» в этнических и расовых отношениях.
Добродетели «своей» и пороки «чужой» группы
Чтобы выяснить, что этнически «чужие» группы осуждаются независимо от того, принимают они или нет ценности белого протестантского общества, нам необходимо сначала обратиться к одному из культурных героев «своей» группы, рассмотреть качества, которыми наделяют его биографы и народная молва, и таким образом выделить душевные и поведенческие качества, которые обычно считаются заслуживающими восхищения.
Нет никакой нужды в периодических опросах общественного мнения для того, чтобы обосновать выбор Авраама Линкольна в качестве культурного героя, который наиболее полно воплощает основные американские добродетели. Как отмечают супруги Линд в своей книге «Средний город», жители типичного небольшого городка считают величайшими американцами только Джорджа Вашингтона и Линкольна. Его называет «своим» почти столько же обеспеченных республиканцев, сколько и менее обеспеченных демократов.
Даже обычный школьник знает, что Линкольн был экономным, трудолюбивым, жадным до знаний, честолюбивым, помнящим о правах простого человека и явно преуспевшим в карьерном росте, поднявшись с самой низкой ступени чернорабочего до почтенного положения торговца и юриста. (Нам не нужно копировать только его глупый акцент).
Если не знать, что эти атрибуты и достижения занимают важное место в ценностях американского среднего класса, то это быстро выяснится при беглом прочтении «Духа среднего города» Линдов. Ибо здесь мы находим образ Великого освободителя, полностью отражающий ценности, в которые верит средний город. И поскольку таковы их ценности, нет ничего удивительного в том, чтобы встретить в средних городах Америки осуждение и унижение тех индивидов и групп, которые, как считается, не способны проявлять такие добродетели. Если «своей» белой группе кажется, что негры не образованы в той же мере, что и они, что среди них «чрезмерно» высока доля неквалифицированных работников и «чрезмерно» низка доля преуспевающих бизнесменов и представителей свободных профессий, что они расточительны и так далее по перечню грехов и добродетелей среднего класса, не трудно понять обвинение в том, что негры «хуже» белых.
Зная о действии самоисполняющегося пророчества, нам нужно быть готовыми к тому, чтобы обнаружить, что обвинения в адрес негров, которые не являются явно ложными, только кажутся истинными. Голословные заявления истинны в пиквикском смысле: мы находим, что самоисполняющиеся пророчества вообще оказываются истинными. Так, если «своя» доминирующая группа верит, что негры хуже, и считает, что не стоит тратить средства на образование «этих невежд», а затем объявляет окончательным подтверждением отсталости то, что среди студентов колледжей негров в «целых» пять раз меньше, чем белых, то едва ли можно удивляться этому очевидному социальному фокусу. Заметив кролика, старательно, хотя и не слишком умело, засунутого в шляпу, нельзя без подозрения смотреть на торжественную обстановку, в которой его в конечном итоге достают. (У нас и вправду нет оснований утверждать, что среди выпускников средней школы в колледжи поступает больше негров, чем белых; но очевидно, что негры, решившиеся преодолеть высокие стены дискриминации, представляют собой намного лучше отобранную группу, чем белые выпускники средней школы).
И поэтому, когда господин из Миссисипи (штата, который тратит на среднего белого ученика в пять раз больше, чем на среднего ученика-негра) говорит об изначальной отсталости негров, ссылаясь на то, что врачей среди них в четыре раза меньше, чем среди белых, у нас большее удивление вызывает его запутанная логика, чем его глубокие предрассудки. Механизм самоисполняющегося пророчества в этих примерах настолько очевиден, что только тот, у кого чувства окончательно одержали победу над фактами, может принимать такие «правдоподобные» подтверждения всерьез. Тем не менее, они зачастую вызывают искреннюю веру. Самогипноз вследствие собственной пропаганды не такая уж редкость в самоисполняющемся пророчестве.
Поэтому «чужие» группы осуждаются, если они не проявляют (открыто) добродетелей «своей» группы. Это безвкусный этноцентризм, приправленный эгоизмом. Но как насчет второго этапа этого процесса? Можно ли всерьез утверждать, что «чужие» группы осуждаются, даже если они имеют такие добродетели? Можно.
Вследствие этого безупречно бисимметричного предубеждения этнически и расово «чужие» группы всегда оказываются виновными. В значительной степени систематическое осуждение представителя «чужой» группы продолжается независимо от того, что он делает. Более того, вследствие причудливого поворота капризной судебной логики за преступление наказывается жертва. Вопреки поверхностным представлениям, предрассудки и дискриминация, направленные на «чужую» группу, не являются результатом поступков «чужой» группы; напротив, они глубоко укоренены в структуре нашего общества и социальной психологии его членов.
Чтобы понять, как это происходит, нам необходимо рассмотреть моральную алхимию, посредством которой «своя» группа при необходимости без труда превращает добродетель в порок, а порок в добродетель. Продолжим наше исследование на конкретных примерах.
Начнем с удивительно простой формулы моральной алхимии: одни и те же качества должны по-разному оцениваться в зависимости от того, какой человек их выказывает. Например, опытный алхимик знает, что слово «непреклонный» должно использоваться по нисходящей.
Например:
- Я непреклонен,
- Ты упрям,
- Он тупоголов.
Некоторые из тех, кто не знаком с хитростями этой науки, скажут, что один и тот же термин следует применять ко всем трем случаям проявления одного и того же качества. Такую неалхимическую бессмыслицу следует просто оставить без внимания.
Помня об этом эксперименте, мы готовы рассмотреть, как одни и те же качества начинают оцениваться совершенно иначе при переходе от Авраама Линкольна в «своей» группе к Аврааму Коэну или Аврааму Курокава в «чужой» группе. Здесь нужно действовать последовательно. Линкольн работал до глубокой ночи? Это свидетельствует о его трудолюбии, твердости и желании раскрыть свои способности в полной мере. Евреи или японцы работают столько же? Это свидетельствует об их «муравьином» складе ума, их безжалостном подрыве американских стандартов, их нечестной конкуренции. Герой «своей» группы бережлив, экономен и скромен? Тогда злодей «чужой» группы скуп, прижимист и скареден. Авраам «своей» группы почитается за свои ум, проницательность и сообразительность, а Авраамы «чужой» группы точно так же осуждаются за свои хитрость, коварство, лукавство и ловкость. Упрямый Линкольн отказался всю жизнь работать руками? Он предпочел использовать свои мозги? В таком случае, все превозносят его решимость подняться по шаткой карьерной лестнице. Но, конечно, отказ от работы руками и желание работать мозгами у торговцев и юристов «чужой» группы не заслуживает ничего, кроме осуждения паразитического образа жизни. Авраам Линкольн желал познать накопленную веками мудрость при помощи постоянной учебы? Проблема еврея в том, что он — неприятный «ботаник», погруженный в книги, когда простые парни идут развлекаться. Линкольн не признавал норм своей провинциальной общины? Этого и следует ожидать от незаурядного человека. А если члены «чужой» группы критикуют уязвимые области нашего общества, то пусть убираются, откуда пришли. Линкольн, добившись высокого положения, никогда не забывал о правах простого человека и поддерживал право рабочих на забастовку? Это свидетельствует только о том, что, как и все настоящие американцы, этот величайший американец был беззаветно предан делу свободы. Но, посмотрев статистику забастовок, вспоминаешь, что подобные неамериканские действия — это результат проведения членами «чужой» группы своей вредной агитации среди обычно покладистых рабочих.
Однажды озвученная классическая формула моральной алхимии достаточно понятна. Благодаря ловкому использованию этих богатых словарей прославления и унижения члены «своей» группы быстро превращают свои добродетели в пороки других. Но почему многие члены «своей» группы оказываются моральными алхимиками? Почему многие члены «своей» доминирующей группы с такой готовностью участвуют в этом продолжающемся эксперименте по моральной трансмутации?
Объяснение можно найти, покинув на время нашу страну и последовав за антропологом Малиновским на Тробрианские острова. Здесь мы сталкиваемся с удивительно похожей ситуацией. Среди тробрианцев, до уровня которых американцы, несмотря на усилия Голливуда и желтой прессы, пока еще не скатились, успех у женщин наделяет мужчину почетом и признанием. Сексуальная удаль служит позитивной ценностью, моральной добродетелью. Но если рядовой тробрианец «переборщит» в сексуальных подвигах, если он завоюет «слишком много» сердец, то этот славный рекорд вызовет скандал и отторжение — ведь этим может гордиться только элита, вожди или облеченные властью мужчины. Вожди незамедлительно выразят недовольство любым личным достижением, не подкрепленным социальным положением. Моральные добродетели остаются добродетелями лишь до тех пор, пока они ограничиваются пределами соответствующей «своей» группы. Правильные действия «неправильных» людей вызывают осуждение, а не одобрение. Ибо только так, приберегая такие добродетели только для себя, правители могут сохранить свое отличие, свой престиж и свою власть. Невозможно придумать более разумный способ, позволяющий сохранить систему социальной стратификации и социальной власти неизменной.
Тробрианцы могут научить нас большему. Ведь кажется очевидным, что вожди не просчитывали сознательно такую программу укрепления [своего положения]. Их поведение стихийно, бездумно и непосредственно. Их неприятие «слишком больших» амбиций или «слишком большого» успеха у простых тробрианцев не является результатом обдумывания, оно совершенно искренне. В результате, этот скорый эмоциональный отклик на «неуместные» проявления добродетелей «своей» группы также служит подходящим средством усиления особых притязаний вождя на блага тробрианской жизни. Трудно представить что-то более далекое от истины и искажающее действительность, чем признание того, что такое превращение добродетелей «своей» группы в пороки «чужой» группы составляет часть тщательно продуманного заговора тробрианских вождей, предполагающего сохранение неизменным положения простых тробрианцев. Просто вожди уверены в том, что они знают, каким должен быть правильный порядок вещей, и считают своим тяжким бременем слежение за тем, чтобы остальные не выделялись.
Но в поспешном неприятии вины моральных алхимиков нам нужно устоять перед соблазном повторения той же ошибки путем простой смены знаков при оценке морального статуса «своей» и «чужой» группы. Это не значит, что все евреи и негры ангелы, а все неевреи и белые — дьяволы. Это не значит, что добродетель и пороки индивида в этнорасовых отношениях теперь поменялись местами. Вполне возможно, что среди негров и евреев так же много порочных и злых людей, как и среди неевреев и белых. Дело в том, что уродливая стена, отделяющая «свою» группу от «чужих», мешает относиться к ним по-людски.
Социальные функции и дисфункции
Нам достаточно только посмотреть на последствия этой особой моральной алхимии, чтобы понять, что в осуждении членов «чужой» группы независимо от того, проявляют они или нет добродетели «своей» группы, нет никакого парадокса. В обоих случаях осуждение выполняет одну и ту же социальную функцию. Кажущиеся противоположности совпадают. Когда негров объявляют безнадежно отсталыми, потому что они не проявляют (открыто) этих добродетелей, это свидетельствует о том, что они обладают более низким статусом в обществе по праву. А когда говорят, что евреи или японцы обладают слишком многими достоинствами «своей» группы, становится ясно, что их следует надежно удерживать за высокими стенами дискриминации. В обоих случаях наделение «чужих» групп особым статусом может считаться весьма обоснованным.
Тем не менее этот, несомненно, обоснованный механизм приводит к совершенно необоснованным последствиям, причем как логическим, так и социальным. Рассмотрим только некоторые из них.
В некоторых обстоятельствах наложение определенных ограничений на «чужую» группу — скажем, нормирование числа евреев, которым разрешено поступать в колледжи и профессиональные школы, — логически вытекает из страха перед предполагаемым превосходством «чужой» группы. Если бы дело обстояло иначе, ни в какой дискриминации не было бы нужды. Жесткие безличные силы академической конкуренции вскоре сократили бы число еврейских (или японских или негритянских) студентов до «соответствующего» размера.
Эта предполагаемая вера в превосходство «чужой» группы кажется преждевременной. Научных данных, подтверждающих превосходство евреев, японцев или негров, попросту недостаточно. Попытки сторонников дискриминации из «своей» группы заменить миф об арийском превосходстве мифом о неарийском превосходстве, с точки зрения науки, обречены на провал. Более того, такие мифы неразумны. В конечном итоге жизнь в мире мифа должна вступить в противоречие с фактами в мире реальности. Поэтому, с точки зрения простого эгоизма и социальной терапии, может быть разумным для «своей» группы отказаться от мифа и приблизиться к реальности.
Прием «что бы ты ни делал, все равно виноват» приводит и к другим последствиям — для самих «чужих» групп. Ответ на предполагаемые недостатки очевиден и предсказуем. Если постоянно твердить человеку, что он хуже тебя, что у него нет никаких достоинств, то этот человек наверняка начнет старательно приводить подтверждения обратного. Определения «своей» группы заставляют якобы отсталую «чужую» группу в целях самозащиты преувеличивать и превозносить «расовые успехи». Как заметил выдающийся чернокожий социолог Франклин Фразьер, негритянские газеты «исполнены расового сознания и выказывают заметную гордость достижениями негров, большинство из которых оказываются не такими уж значительными, если использовать для оценки более широкие критерии». Самовосхваление, обнаруживаемое в определенной степени во всех группах, часто становится ответом на постоянное унижение извне.
Однако по-настоящему странное поведение вызывает осуждение «чужих» групп за слишком большие достижения. Ибо со временем и часто в качестве защитной реакции у этих «чужих» групп складывается убеждение, что их достоинства на самом деле являются недостатками. И это служит заключительным эпизодом в трагикомедии вывернутых наизнанку ценностей.
Попытаемся рассмотреть этот сюжет со всеми сложными перипетиями внутренних противоречий. Почтительное восхищение трудным восхождением от простого посыльного до президента глубоко укоренено в американской культуре. Это долгое и трудное восхождение свидетельствует о двух вещах: оно свидетельствует о наличии в американском обществе богатых возможностей для раскрытия настоящего таланта и о достоинствах человека, прославившегося благодаря своему героическому взлету. Было бы неправильно выделять кого-то одного из множества достойных людей, которые пробивали себе дорогу, несмотря на все препоны, пока не достигли, наконец, вершины — места во главе большого стола переговоров в огромном конференц-зале совета директоров. Взятой наугад в качестве примера саги о Фредерике г. Эккере, главе правления одной из крупнейших частных корпораций в мире, занимающихся страхованием жизни, будет достаточно. Он поднялся с самых низов до самых верхов. Вполне понятно, почему на этого человека, обладающего большой властью и много достигшего, обрушился непрестанный поток почестей. Так уж случилось, хотя это личное дело этого выдающегося финансиста, что господин Эккер пресвитерианец. Тем не менее, до сих пор ни один священник пресвитерианской церкви публично не заявил о том, что успешную карьеру господина Эккера не следует принимать всерьез, что в конечном итоге лишь немногим пресвитерианцам удалось разбогатеть и что пресвитерианцы на самом деле не «контролируют» мир финансов — или страхования жизни и инвестиций. Скорее, можно предположить, что пресвитерианские священники присоединятся к остальным американцам, разделяющим представления среднего класса об успехе, в пожелании удачи выдающемуся и преуспевающему господину Эккера и остальным единоверцам, поднявшимся до таких высот. Не беспокоясь за статус «своей» группы, они будут гордиться успехами индивида, а не принижать их.
Как показывает практика моральной алхимии, выдающиеся достижения членов «чужой» группы встречают совсем иной отклик. Очевидно, что если достижение — это недостаток, то достижения должны отрицаться или, по крайней мере, принижаться. В таких условиях то, что вызывает гордость у пресвитерианцев, должно вызывать беспокойство у евреев. Если еврея осуждают за его успехи в образовании, профессиональной, научной или экономической деятельности, то вполне понятно, что многие евреи начинают ощущать, что такие достижения должны быть минимизированы просто в целях самозащиты. В конечном итоге парадоксальным образом круг замыкается членами «чужой» группы, которые доказывают «своей» влиятельной группе, что они на самом деле невиновны в чрезмерном вкладе в науку, профессию, искусство, государственное управление и экономику.
В обществе, которое обычно считает богатство подтверждением способностей, «чужая» группа подчиняется вывернутым наизнанку взглядам «своей» доминирующей группы, отрицая, что среди ее членов есть много богатых людей. «Из двухсот крупнейших небанковских корпораций… только в десяти евреи являются директорами или главами правления». Что это? Наблюдение антисемита, призванное подтвердить несостоятельность и отсталость евреев, которые сделали так мало для того, чтобы «построить корпорации, которые построили Америку»? Нет; это ответ Антидиффамационной лиги Бнай Брит на антисемитскую пропаганду.
В обществе, где, как показал недавний опрос Национального центра исследований общественного мнения, профессия врача считается более престижной, чем любая другая из девяноста профессий (за исключением Верховного суда Соединенных Штатов), встречаются еврейские активисты, которые вследствие нападок «своей» группы отстаивают немыслимую позицию, заявляя о своей «глубокой озабоченности» количеством евреев в медицинской практике, которое «непропорционально числу евреев в других профессиях». В стране, страдающей от нехватки врачей, врач-еврей становится печальным поводом для выражения глубокой озабоченности, а не для восхищения приобретенными с таким трудом знаниями и навыками и его пользой для общества. Когда команда «Нью-Йорк Янкиз» открыто выразит глубокую озабоченность слишком большим числом своих побед в ежегодном чемпионате США по бейсболу, совершенно непропорциональным числу побед других сильных команд лиги, такое самоотречение сможет показаться частью нормального порядка вещей.
В культуре, которая всегда ценила профессионалов выше, чем даже самых умелых рабочих, «чужая» группа оказывается в ненормальном положении, будучи вынужденной — со вздохом облегчения — указывать на большое число художников и расклейщиков афиш, штукатуров и электриков, водопроводчиков и кровельщиков среди евреев.
Но следует отметить еще одну превратность с ценностями. От переписи к переписи число жителей городов и пригородов постоянно растет. Уже сейчас в сельской местности проживает немногим более 20 % всего населения страны. Очевидно, что методисты и католики, баптисты и члены епископальной церкви должны признать злом такое переселение своих единоверцев в город. Ибо, как известно, одно из основных обвинений в адрес евреев заключается в том, что они живут в городах. Причем еврейские лидеры заняли немыслимую позицию, призвав свой народ переселяться в сельскую местность, стремительно покидаемую стремящимися в город ордами христиан. Возможно, удастся обойтись без этого. Поскольку еврейское преступление (жизнь в городе) получает все большее распространение в «своей» группе, оно может быть превращено в особую добродетель. Но этого может и не произойти. Ибо в этом безумном смешении вывернутых наизнанку ценностей вскоре становится невозможно определить, когда добродетель — это грех, а грех — моральное совершенство.
Но, несмотря на такую неразбериху, очевидно одно. Евреи, как и другие народы, внесли выдающийся вклад в мировую культуру. Приведем только краткий перечень. В области художественной литературы (признавая серьезные различия в масштабе достижений) евреями были Гейне, Карл Краус, Берне, Гофмансталь, Шницлер, Кафка. Композиторами: Мейербер, Феликс Мендельсон, Оффенбах, Малер и Шенберг. Среди музыкальных исполнителей назовем только Розенталя, Шнабеля, Годовского, Пахмана, Крейслера, Губермана, Майлстоуна, Эльмана, Хейфица, Иоахима и Менухина. А среди ученых, удостоившихся получения Нобелевской премии, перечислим известные имена Майерхофа, Эрлиха, Михельсона, Липпмана, Габера, Вильштеттера и Эйнштейна. А из понятного только для посвященных мира математических открытий назовем только Кронекера, создателя современной теории чисел; Германа Минковского, который придал математические основания специальной теории относительности; или Якоби с его основной работой по теории эллиптических функций. И так в каждой области культурных достижений нам предлагают перечень выдающихся людей, которым довелось быть евреями.
И кто так занят пением хвалебных песен евреям? Кто так усердно составляет перечень из многих сотен выдающихся евреев, которые внесли заметный вклад в науку, литературу и искусство — перечень, из которого взяты эти немногие имена? Филосемит, стремящийся показать, что его народ внес свой вклад в мировую культуру? Вовсе нет. Полный перечень можно найти в тридцать шестом издании настольной книги антисемитов, написанной расистом Фричем. В соответствии с алхимической формулой трансмутации добродетелей «своей» группы в пороки «чужой», он занимается перечислением злых духов, которые присвоили достижения, принадлежавшие исключительно «своей» арийской группе.
Поняв преобладающую роль «своей» группы в определении ситуации, парадокс кажущегося противоположным поведения «чужой» еврейской или негритянской группы исчезает. Поведение обеих групп меньшинств — это ответ на обвинения большинства.
Если негров обвиняют в отсталости и в подтверждение этого обвинения приводят их предполагаемую неспособность внести свой вклад в мировую культуру, человеческая потребность в самоуважении и забота о безопасности часто приводит к защитному преувеличению всех без исключения достижений представителей этой расы. Если евреев обвиняют в слишком больших достижениях и слишком больших амбициях и в подтверждение этого обвинения составляют перечень выдающихся евреев, то потребность в безопасности приведет к защитной минимизации действительных достижений членов группы. Кажущиеся противоположными типы поведения выполняют одни и те же психологические и социальные функции. Самовосхваление и самоуничижение становятся ответом на обвинения в предполагаемых недостатках и излишествах группы. И, сознавая моральное превосходство, уверенная в собственных силах «своя» группа с насмешкой и презрением наблюдает за этими забавными ужимками «чужих» групп.
Осуществимые институциональные изменения
Будет ли эта жалкая трагикомедия длиться и дальше с незначительными изменениями в составе исполнителей? Не обязательно.
Если бы моральные сомнения и чувство приличия были единственными средствами для завершения этой пьесы, то она вполне могла бы длиться бесконечно долго. В излечении социальных болезней сами по себе моральные чувства не многим более действенны, чем в излечении психических заболеваний. Несомненно, они способствуют переменам, но они не заменяют практических инструментов для достижения этой цели, о чем свидетельствует огромное кладбище нелепых утопий.
Имеется достаточно подтверждений того, что порочный круг самоисполняющегося пророчества в обществе можно прервать сознательными и спланированными действиями. Ключом к тому, как этого можно достичь, служит продолжение нашей социологической притчи о Последнем национальном банке. В славные 1920-е годы, во время республиканской эпохи процветания, наступившей явно в результате действий Кулиджа, в среднем в год без особого шума 635 банков прекращали свою деятельность. А в течение четырех лет до и после Великого краха, во время республиканской эпохи застоя и депрессии, наступившей явно не в результате действий Гувера, число банков, прекративших свою деятельность, заметно выросло и составило в среднем 2276 банков в год. Но любопытно, что после создания при правлении Рузвельта, которое тоже не было гладким (при нем было всякое: демократическая депрессия и оживление, спад и подъем), Федеральной корпорации по страхованию депозитов и принятия нового банковского законодательства количество закрываемых банков сократилось в среднем до 28 в год. Возможно, институциональное введение законодательства и не способствует исчезновению денежной паники. Тем не менее у миллионов вкладчиков больше нет причин в панике бежать в банки просто потому, что сознательные институциональные изменения устранили основания для паники. Причины расовой вражды связаны с врожденными психологическими константами не сильнее, чем причины для паники. Несмотря на учение психологов-любителей, слепая паника и расовая агрессия не укоренены в человеческой природе. Эти образцы человеческого поведения во многом представляют собой продукт изменчивой структуры общества.
За еще одним ключом вернемся к нашему примеру широкой враждебности белых членов профсоюзов к неграм-штрейкбрехерам, пришедшим в промышленность по зову работодателей сразу же после окончания Первой мировой войны. Как только первоначальное представление о том, что негры не заслуживают членства в профсоюзе, было отброшено, неграм, получившим более широкие возможности для работы, больше не нужно было входить в промышленность через двери, открываемые предпринимателями во время забастовки. И вновь соответствующие институциональные изменения разорвали трагический круг самоисполняющегося пророчества. Сознательные социальные изменения опровергли твердое убеждение, что действовать плечом к плечу со своими белыми коллегами по профсоюзу «просто не в характере негра».
Последний пример взят из исследования проекта двухрасовых домов. Питтсбургский район Хиллтаун состоит на 50 % из негритянских семей и на 50 % из белых семей. Это не утопия XX века. Здесь, как и везде, есть некоторые межличностные трения. Но в районе, состоящем из равного количества представителей обеих рас, менее пятой части белых и менее трети негров сказали, что эти трения имеют место между представителями различных рас. По их собственным свидетельствам, они в значительной степени ограничивались разногласиями внутри своей расовой группы. Только один из каждых двадцати пяти белых изначально ожидал, что отношения между расами в этом районе будут гладкими; впятеро больше людей ожидало серьезных проблем, а остальные предвидели терпимую, хотя и не очень приятную, ситуацию. Это что касается ожиданий. Обозревая свой действительный опыт, трое из четырех наиболее встревоженных белых впоследствии обнаружили, что в конечном итоге «расы вполне уживаются друг с другом». Здесь не место подробно приводить результаты этого исследования, но в основном они опять-таки показывают, что при соответствующих институциональных и административных условиях опыт мирных межрасовых отношений может вытеснить страх межрасового конфликта.
Эти и другие подобные изменения не происходят сами по себе. Самоисполняющееся пророчество, вследствие которого страхи становятся реальностью, действует только при отсутствии продуманного институционального контроля. И только с отказом от социального фатализма, который содержится в понятии неизменной человеческой природы, трагический круг страха, социального бедствия и еще более сильного страха может быть разорван.
Этнические предрассудки отомрут, но не быстро. Этому может помочь забвение, то есть не заявления о том, что они неразумны и не заслуживают того, чтобы сохраниться, а прекращение поддержки, оказываемой им определенными институтами нашего общества.
Если мы сомневаемся во власти человека над собой и своим обществом, если мы склонны видеть в образцах прошлого черты будущего, то, возможно, самое время вспомнить старое замечание Токвиля: «Мне кажется, что так называемые необходимые установления часто бывают теми установлениями, к которым мы просто привыкли, и что в вопросах устройства общества область возможностей намного шире, чем готовы предположить люди, живущие в различных обществах».
Конечно, в качестве основания для пессимизма могут сослаться на множество провалов в планировании взаимоотношений между этническими группами. В мировой лаборатории социолога, как и в более уединенных лабораториях физиков и химиков, именно успешный эксперимент, а не тысяча и один провал, предшествующий ему, имеет решающее значение. Из единственного успеха можно извлечь больше, чем из множества провалов. Единственный успех доказывает, что он возможен. После этого нужно только понять, почему он удался. По крайней мере, именно эта социологическая мысль раскрывается в словах Томаса Лава Пикока «все существующее — возможно».
Перевод с английского Артема Смирнова
Комментарии
Очень интересная статья. Спасибо!
Довольно точно раскрывает взаимоотношения различных социальных групп в одной общественной формации.
Мне нужно было написать работу по этой статье на чешском (статья мне была дана, соответственно, тоже на чешском)
Благодаря Вашему переводу, я на совсем ином уровне поняла теорему, и теперь мне будет во много раз приятнее и легче писать работу.
Вы помогаете студентам-социологам, за что Вам огромное спасибо! Читать статью на своем языке - одно удовольствие.
Правда, спасибо :)