Формально австрийская школа берет свое начало с работы Карла Менгера, которая вышла в 1871 году, и которая ознаменовала собой так называемую маржиналистскую революцию в теории ценности. Я буду по-старому употреблять термин "ценность", поскольку термин "стоимость" в политической экономии на русском языке существует с начала века, с появления марксистских переводов "Капитала". До этого употреблялось слово "ценность", которое является более точным переводом слова value, равно как и немецкого der Wert. Подробный анализ неприятия марксистами этического, а вслед за ним экономического понятия ценности есть в книге Вышеславцева "Кризис индустриальной культуры". Там он приводит совершенно изумительный факт отсутствия слова "ценность" в Большой Советской Энциклопендии, естественно "черной". Это по цвету переплета, а какой это номер издания я не помню. Там же, в Вышеславцева приведена аргументация в пользу перевода value как ценность, аргументация, надо сказать, совершенно в духе австрийской школы.

Иногда добавляют "субъективная ценность", но, по-моему, это тавтология.

Как вы знаете, классическая политическая экономия исходила из того, что существует некий натуральный или естественный уровень цены, вокруг которого колеблются рыночные цены. Этот взгляд на цену базировался на теории еще Аристотеля, который ошибочно полагал, что если есть обмен, то в обмениваемых благах сидит некий эквивалент. При этом формула цены ко времени классиков (Смита и Рикардо) недалеко ушла от формулы Фомы Аквинского: все издержки плюс норма прибыли, обеспечивающая продавцу привычный образ жизни. Здесь есть интересный вопрос: привычный кому? Думаю, что не предпринимателю, а наблюдателю.

Подход Менгера был абсолютно новым в этом смысле.

Менгер рассмотрел акт выбора как акт, порождающий цену. То есть, до выбора, до самого, так сказать, обмена, в строго менгеровском смысле цены нет. Есть в голове у человека некторая иерархия важностей или нет (то, что Джевонс, а за ним Маршалл, а за ним все современные неоклассические учебники называют "полезность"), науке неизвестно, а вот факт выбора наблюдаем, как и факт существования цены. Следовательно, теорему о выявленных предпочтениях можно было и не доказывать, этот результат уже был очевиден в 1871 году. Впоследствии Маршалл и Пигу, а за ними сотни экономистов запутали дело, ввели ненаблюдаемые функции полезности, вот и пришлось Самуэльсону через левое плечо доставать правое ухо. Человек покупает, выбирая то, что он купил и отвергая то, что он не купил. Помните, как в школьном вопросе: а какую книгу вы бы взяли с собой на необитаемый остров?

Ценность зависит от редкости блага. Воздух ценный, но пока он неограниченный, его ценность низка. Точнее, равна нулю, так как не существует выбора между воздухом и не воздухом. С другой стороны, в мире товаров, или шире благ (если сюда и время включить, понятно, что рано или поздно австрийский подход начнет претендовать на нечто большее, чем направление в экономической науке, позже у Мизеса мы это увидим), так вот, в мире редкостей, подлежащих выбору, одни блага более редки чем другие. Те, что более редкие, имеют большую ценность.

Как ценность связана с ценой? Очень просто. Вернемся к примеру с книжкой. Если я при выборе могу взять только одну, то книга "стоит" мне всего множества отвергнутых книг. Точнее говоря, так как взять можно только одну книгу, то взятая книга стоит мне такой книги из отвергнутых, которую мне жальче всего на остров не брать. Называется opportunity cost, или альтернативная стоимость, альтернативные издержки, иногда переводят как "издержки упущенных возможностей".