П. Бергер. Социология как способ времяпрепровождения

скачать! (doc -> rar, 116 Kb)
За текст спасибо Екатерине

Отрывок

О социологах ходит крайне мало анекдотов, что их очень расстраивает, особенно когда они сравнивают себя со своими более удачливыми собратьями - психологами, преуспевшими в захвате того сектора американского юмора, который традиционно занимали люди духовного звания. Психолог, представленный на вечеринке, сразу оказывается предметом повышенного внимания и веселья, способных вызвать даже некоторую неловкость. К социологу в такой ситуации проявят не больше интереса, чем к страховому агенту. Для того чтобы привлечь внимание, ему придется потрудиться не меньше, чем любому другому. Это досадно и не справедливо, но в какой-то степени поучительно. Дефицит шуток о социологах определенно свидетельствует о том, что в сознании широкой публики люди данной профессии занимают более скромное место по сравнению с психологами. Однако это, вероятно, можно считать и показателем неоднозначности бытующих в обществе представлений. Вот почему, начиная наш экскурс в социологию, мы прежде всего поближе познакомимся с некоторыми из них.

Когда студентам-выпускникам задаешь вопрос, почему они своим основным предметом выбрали социологию, они чаще все го отвечают: "... потому что мне нравится работать с людьми".

Если продолжить расспросы о том, как им видится будущая профессиональная деятельность, то вам могут сказать о желании заниматься социальной работой. Ответы могут быть и менее определенными, но они все равно покажут, что студент, которому вы задали вопрос, хотел бы иметь дело скорее с людьми, чем с неживыми предметами. К числу такого рода профессий относятся работа с персоналом, коррекция человеческих отношений на производстве, связь с общественностью, реклама, местное планирование и религиозная работа самого широкого профиля. В подобных ответах подразумевается, что приобретение какой-либо из указанных профессий позволит "работать с людьми", "помогать людям", "выполнять работу, полезную для всего общества". Стоящий за этим образ социолога можно описать как секуляризованный вариант либерального протестантского пастыря, а фигура секретаря местного отделения ЯМКА, пожалуй, заполнит брешь между освященным и мирским благодеянием. Социология в данном случае представляется современной версией классической для Америки темы "улучшения общественного устройства", а деятельность социолога - профессиональным наставничеством на благо отдельных индивидов и общества в целом.

Настанет день, когда появится великий американский роман о жестоком разочаровании в своих побуждениях, которое суждено испытать представителям большинства перечисленных профессий. Энтузиазм движет и филантропами, которые идут работать с персоналом и впервые в жизни близко сталкиваются с жестокой реальностью забастовки, где им заранее уготовано место по одну сторону баррикад, и теми, кто идет, горя желанием раз решать все конфликты, налаживать "связи с общественностью", но обнаруживает "изнанку" того, что эксперты называют "конструированием согласия", и теми, кому в местных органах управления быстро приходится постигать азы грязной политики спекуляции недвижимостью. Но нас сейчас интересует не "утрата невинности", а прежде всего один из образов социолога - ошибочный и неверный.

Конечно же, некоторые наивные мальчики и девочки в самом деле становятся социологами. Верно и то, что забота о людях смогла положить начало истории социологических исследований.

Однако очень важно иметь в виду, что такую же службу могли сослужить злоба и ненависть к людям. Социологическое знание необходимо любому, кто действует в обществе. Но эти действия не всегда исключительно гуманны. Сегодня одни американские социологи разрабатывают в правительственных учреждениях планы по обеспечению большей жизнеспособности составляющих нацию общностей. Другие в тех же учреждениях работают над тем, как разрушить единство враждебных государств, чтобы, если воз никнет такая необходимость, стереть их с политической карты мира. Какими бы моральными соображениями ни руководство вались те и другие, ничто не мешает всем им проводить интересные с научной точки зрения исследования. Сходным образом криминология как раздел социологии собирает ценную информацию о преступности в современном обществе. Эта информация представляет ценность как для тех, кто борется с преступностью, так и для тех, кто заинтересован в ее распространении. Тот факт, что большая часть криминологов работает на полицию, а не на мафию, можно отнести на счет этических пристрастий самих криминологов, взаимодействием полиции с широкой общественностью и, возможно, недостаточным интересом преступников к научной премудрости. К характеру информации это не имеет никакого отношения. Словом, "работая с людьми", можно стремиться вывести их из нищеты или привести на скамью подсудимых, рекламировать книги духовного содержания или про сто залезать к людям в карман (легально или нелегально), заставлять их делать более качественные автомобили или взрывать бом бы. Однако в таком представлении образа социолога остается что-то недосказанное, хотя оно верно описывает по крайней мере начальный импульс, приведший некоторых людей к изучению социологии.

Теперь вспомним другое, тесно связанное с предыдущим представление о социологе как теоретике социальной работы. Этот образ хорошо согласуется с общей линией развития социологии в Америке. По крайней мере, одним из ее истоков послужила озабоченность социальных работников, которые еще на заре промышленной революции столкнулись с такими явлениями, как рост городов, а вместе с ним и рост городских трущоб, массовые движения, разрушение традиционных жизненных укладов и, как следствие, размывание социальных ориентиров. В свое время подобные проблемы стимулировали значительную часть социологических исследований, но и до сих пор они нередко побуждают будущих работников социальной сферы избирать своей специальностью социологию.

На самом же деле гораздо большее влияние на социальную работу в Америке, на развитие ее "теории" оказала психология, а не социология. Очень может быть, что это как-то связано с разницей статусов психолога и социолога в массовом сознании, о чем мы говорили в самом начале. В течение долгого времени социальным работникам приходится вести нелегкую борьбу и за признание своей "профессии", и за ее престиж, и (не в последнюю очередь) за оплату своего труда как следствие искомого признания. В поисках "профессиональной модели" для подражания они посчитали наиболее естественным выбрать профессию психиатра. Вот почему современные социальные работники ищут своих "клиентов" в офисах, проводят с ними пятидесятиминутные "клинические интервью", размножают тексты бесед и обсуждают их результаты с "руководством". Приняв внешние атрибуты психиатров, они естественным образом восприняли и их "идеологию". Потому-то современная американская "теория" социальной работы по большей части представляет собой специфически препарированную версию психоаналитической психологии своего рода фрейдизм для бедных, к которому прибегают с целью оправдания важнейшего требования социальной работы - помогать людям, опираясь на "науку". Мы не станем здесь исследовать вопрос о том, насколько научно обоснована эта синтетическая доктрина. Мы считаем, что она не только имеет мало общего с социологией, но и слишком односторонне подходит к социальной реальности. Отождествление социологии с социальной работой в сознании многих людей является в определенной степени следствием "культурного отставания", образовавшегося в те времена, когда социальный работник, еще не будучи "профессионалом", имел дело скорее с нищетой, чем с либидозными фрустрациями, и вполне обходился без помощи диктофона.

Но даже если бы социальная работа в Америке под влиянием массового сознания не испытала крена в сторону психологизма, то и тогда образ социолога как руководителя социальной работой был бы неверным. Социальная работа независимо от ее теоретического обоснования - это особый вид общественной практики. Социология - не практика, а попытка понять. Разумеется, пони мание может оказаться полезным в практической деятельности. Именно поэтому мы считаем, что дальнейшее развитие социологии принесет большую пользу социальной работе и избавит нас от необходимости погружаться в мифические глубины "бессознательного" для объяснения тех явлений, которые, как правило, вполне осознаваемы, более просты и социальны по своей природе. Но в социологическом познании, цель которого заключается в попытке понять общество, нет ничего, что делало бы занятие самого социолога той или иной практической деятельностью не обходимым. Социологическое знание (понимание) можно рекомендовать социальным работникам, а кроме того продавцам, сиделкам, проповедникам и политикам, т.е. фактически каждому, кто связан с манипулированием людьми независимо от конкретных целей и моральных оправданий. Именно такое понимание социологического познания подразумевается в классическом утверждении Макса Вебера (одной из наиболее важных фигур в истории развития социологической мысли) о том, что социология "свободна от ценностей"'. К данному утверждению нам еще не раз придется возвращаться, поэтому кое-что хотелось бы уточнить прямо сейчас. Разумеется, это утверждение не означает, что социолог не может и не должен придерживаться ценностных ориентиров. Ни один человек, оставаясь человеком, не может обойтись без них. В жизни социолог как гражданин своей страны, как частное лицо, член религиозной общины или еще какой-нибудь ассоциации людей, разделяет великое множество ценностей. Но в рамках профессиональной деятельности основная ценность одна - строгая научность. Однако это не исключает того, что социолог как человек вынужден, будет постоянно сталкиваться с собственными убеждениями, эмоциями и предрассудками. Необходим особый интеллектуальный тренинг, чтобы он выработал в себе стремление понимать и контролировать их косвенное влияние на его работу, которое, на сколько возможно, должно быть исключено. Надо ли говорить, что сделать это не всегда легко, однако здесь нет ничего невозможного. Социолог стремится видеть то, что есть. Он может желать или страшиться своих открытий. Но он будет стараться видеть реальность, невзирая на свои надежды и опасения. Поэтому идеал, к которому стремится социология, - это акт чистой перцепции (восприятия), настолько чистой, насколько позволяют и человеческие возможности.

Данное утверждение можно пояснить с помощью следующей аналогии. В любом политическом или военном конфликте большую пользу приносит перехват той информации, которой располагают разведывательные службы противника. Перехват полезен только потому, что хорошая разведка собирает достоверную ин формацию. Если разведчик составляет донесения с оглядкой на идеологию и амбиции своего начальства, то его работа бесполезна не только для чужих (в случае перехвата), но и для своих. Уже неоднократно отмечалась одна из слабостей разведывательного аппарата тоталитарных государств: агентура сообщает не то, что обнаруживает, а то, что угодно слышать начальству. Совершенно очевидно, что такая разведка никуда не годится. Хороший разведчик докладывает то, что есть, а что делать с этой информацией, решают другие. Социолог во многом похож на разведчика. Его работа заключается в том, чтобы с предельной достоверностью описывать некоторый театр социальных действий. Другие люди или он сам, но уже не в роли социолога, должны решать, какие передвижения следует сделать на том или ином участке.

Особо подчеркнем, что сказанное не освобождает социолога от необходимости задавать себе вопросы о целях, которые преследуют его работодатели, и о том, как будут использованы результаты его работы. Но это - несоциологические вопросы. Такие вопросы должен задавать себе всякий человек, предпринимающий какие-либо действия в обществе. Ведь, скажем, биологические знания могут быть использованы и для исцеления, и для убийства, следовательно, биолог не свободен от ответственности за то, чему он служит. Но ставя перед собой вопросы о личной ответственности, он задает вопросы небиологического свойства.

Существует еще один образ социолога, связанный с упомянутыми выше, - образ социального реформатора. Он также имеет исторические корни не только в Америке, но и в Европе. Споет Копт, французский философ XIX в., придумавший название социологии, рассматривал эту дисциплину как учение о прогрессе, как секуляризованную наследницу теологии и королеву всех наук. В его концепции социолог в любой отрасли знания выступает как третейский судья, пекущийся о благе людей. Такая трактовка, очищенная, впрочем, от наиболее фантастических претензий, дольше всего сохраняла свое влияние во Франции, но ее отголоски были слышны и в Америке, в частности на заре американской социологии, когда несколько заокеанских последователей Канта всерьез обратились с меморандумом к президенту университета Брауна о переподчинении всех факультетов факультету социологии. Сегодня немного найдется социологов (а в Америке, пожалуй, не найдется вовсе) с подобными претензиями. Эта концепция дает о себе знать тогда, когда ожидают, что социологи достанут из своих портфелей образцы реформ, направленных на решение тех или иных социальных проблем.

Социологи (в том числе автор) получают, конечно же, некоторое моральное удовлетворение от того, что их социологические прозрения не раз помогали облегчить участь целых категорий людей, ибо вскрывали вопиющие, с точки зрения общественной морали, условия жизни, развенчивали массовые иллюзии и предлагали более гуманные средства для достижения социально желаемых целей. В качестве примера можно привести использование социологического знания в судебной и пенитенциарной'" практике западных стран. Можно сослаться на использование результатов социологических исследований при решении Верховным Судом США вопроса о расовой сегрегации в государственных школах в 1954 г. Социологические исследования проводятся и с целью помочь в социальном планировании развития городов. Ясно, что чувствительный к моральным и политическим проблемам социолог с удовлетворением вспоминает подобные примеры. И опять-таки нужно иметь в виду, что здесь мы имеем дело не с социологическим знанием, а с его применением. Нетрудно представить себе, как одни и те же знания можно использовать с противоположными намерениями. Социологическое объяснение динамики расовых предрассудков можно эффективно использовать и для разжигании межрасовой вражды, и на распространение терпимости; интерпретацию внутренних механизмов человеческой солидарности можно использовать как в тоталитарных, так и в демократических режимах. Нужно четко представлять себе, что процессами, приводящими к согласию, могут управлять и воспитатели в летних лагерях, и промыватели мозгов в лагерях коммунистического Китая. Не исключено, что к социологу могут обратиться за советом и в том случае, если наметятся такие социальные изменения, которые общество посчитает нежелательны ми. Однако представление о социологе как о социальном реформаторе страдает теми же недостатками, что и представление о нем как о социальном работнике.

Ваша оценка: Нет Средняя: 4.4 (10 голосов)