С.Белановский. Метод интервью в исследованиях экономических процессов

2. НАУЧНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ, ПОЛУЧЕННЫЕ С ПОМОЩЬЮ МЕТОДА ИНТЕРВЬЮИРОВАНИЯ

2.2. Социальные конфликты в армии

2.2.7.Российская армия после распада СССР.

После распада СССР в стране и в Российской армии произошли большие изменения. К сожалению, если говорить об армии, то эти изменения в целом нельзя назвать изменениями к лучшему. Из четырех описанных выше статусных систем на первый план вышла блатная. Причины, а также некоторые сопутствующие явления, будут описаны ниже.

Ослабление межнациональной напряженности. Этот аспект изменений — единственный, который можно считать “позитивным”, причем значимость этого фактора для сохранения социальной стабильности в стране, как правило, сильно недооценивается. В предыдущих параграфах было подробно проанализирован процесс роста и укрепления среди солдат структуры противоборствующих национальных землячеств. Наиболее сильными и многочисленными были землячества народов Кавказа, Средней Азии, “мусульманских” народов в составе России, отчасти народов прибалтийских республик. Удельный вес солдат тех национальностей, которые противопоставляли себя славянам, к концу 80-х годов достиг 30%, а к 2000 году их доля составила бы около 40% (причина — упадок рождаемости у славян и рост рождаемости в южных республиках бывшего СССР). Резкое снижение удельного веса славян в сочетании с быстрорастущими националистическими настроениями неславянских народов создавал в армии взрывоопасную обстановку, чреватую бунтами и достаточно крупными вооруженными столкновениями. Все данные говорят о том, что возникновение вооруженных столкновений между землячествами в начале 90-х годов было неизбежно, и только распад СССР предотвратил развитие этих конфликтов.

После распада СССР в России второй по численности после русских национальностью стали татары. Удельный вес татар в составе призывников в начале 90-х годов составил несколько более 5%, а общая численность “мусульманских” народов — около 8%. Имеются сведения, что в 1992 году татары, иногда вместе с другими “мусульманскими” народами, образовывали весьма агрессивные землячества. В настоящее время в связи с участившимися случаями уклонения от службы в армии жителей Татарстана, республик Северного Кавказа и ряда других автономных образований национальная неоднородность армии еще более возросла. Удельный вес русских, украинцев и белорусов в составе российских призывников составляет в настоящее время более 80%. В связи с этим силовые группировки, основанные на национальной или религиозной принадлежности, стали сравнительно редким явлением, уступив место криминальным и уголовным (об этом ниже).

Распад системы боевой подготовки. Опрос солдат, проведенный во второй половине 80-х голов, выявил резкое несоответствие между заявлениями военного командирования о некомплекте рядового состава, и фактической трудовой занятостью солдат. Обследование показало, что уже в те годы около 50% солдат за весь период про хождения службы фактически не занимались боевой подготовкой. Весьма типичной была ситуация, когда за два года службы солдата лишь один—два раза вывозили на полигон для обучения стрельбе из автомата, выдавая при этом по 5 холостых и 5 боевых патронов. К этому, собственно говоря, и сводилась для многих солдат вся боевая подготовка (ради этого их два года держали в казарме). Многие солдаты, имевшие по документам важные и достаточно сложные военные специальности, заявляли, что эти специальности — “липовые”, то есть на самом деле они понятия не имеют о том, каковы их обязанности в случае начала войны или учении. Начиная с 1992 года резкое сокращение поставок в армию горючего, боеприпасов, запчастей и иной комплектации буквально парализовало ВСЮ систему боевой подготовки (какой бы условной и халтурной она ни была прежде). Этому способствовала также массовая “коммерциализация” и криминализация офицерства, следствием которого стало крупно масштабное воровство армейского имущества, горючего и боеприпасов. По данным, поступающим из разных источников, единственной функционирующей структурой в армии остались пограничные войска. В этих войсках поддерживается дисциплина, осуществляется реальное боевое дежурство. Функционирующее состояние сохраняется, вероятно, на какой-то части объектов, укомплектованных в основном (или исключительно) офицерами. Вся остальная армия, в которой служит не менее 80% солдат, по сути перестала быть военной структурой, превратилась в некое криминальное образование, которое, подобно Молоху, требует для собственного воспроизводства принесения ему в жертву человеческих и материальных ресурсов. Если в середине 80-х годов типичным было сообщение об участии опрошенного солдата в двух учебных стрельбах, то ныне подавляющее число демобилизованных говорят, что исключая момент принятия присяги, они за все время службы вообще не держали в руках оружия.

Многие офицеры, признавая, что в данный момент армия действительно парализована из-за резкого сокращения поставок, настаивают на сохранении прежней ее структуры заявляя, что с течением времени объемы поставок должны быть восстановлены. Требования такого рода абсолютно нереалистичны не только в краткосрочной, но и в долгосрочной перспективе. Поставки в армию уже никогда не возобновятся в прежних объемах, поскольку запросы военных не со ответствуют ресурсным возможностям страны. Кроме того, эти запросы не вытекают из реальных нужд поддержания обороноспособности и являются ни чем иным, как специфичной формой ведомственной борьбы за ресурсы.

Криминализация обстановки в армии. В предыдущих параграфах были подробно описаны три типа статусных систем, существовавших в советской армии в конце 80-х годов: уставная, дедовская и земляческая. Далее указывалось, что уставная система, за редкими исключениями, нигде не действовала, а дедовская быстро вытеснялась земляческой. При этом было отмечено, что в частях, образующих самый низкий уровень приоритетов (строительные, железнодорожные и некоторые другие войска) существовала четвертая статусная система — блатная, привнесенная из мест заключения солдатами, отбывшими срок в местах лишения свободы. В нынешней российской армии именно эта статусная система становится доминирующей, вытесняя все остальные.

Несколько упрощая, можно сказать, что блатная статусная система в местах заключения состоит из четырех страт. Высшая страта — это “авторитеты”, далее идут “пацаны” (приближенный к “авторитетам” управляющий класс), далее по рангу — “мужики” (эксплуатируемый класс, обладающий все же определенными правами и определенным статусным ДОСТОИНСТВОМ), и, наконец, “опущенные” (в буквальном смысле каста “неприкасаемых”, используемых в качестве объекта гомосексуальных половых связей и садистских издевательств).

Уголовные лагеря, в зависимости от степени соблюдения указанными стратами своих статусных прав и обязанностей делятся на “правильные” и “беспредельные”. Разница между ними касается в основном положения “мужиков”: в “правильных” зонах их статусные права уважаются “блатными”, в “беспредельных” — нет. Общее мнение заключенных таково, что в “правильных” зонах отбывать срок значительно легче.

Блатной порядок в армии в ряде черт отличается от аналогичного порядка в местах заключения. Во-первых, в армии нет уголовных “авторитетов”, поэтому система включает в себя три основные страты: “пацаны” (или “блатные”), “мужики” и “опущенные”. Для обозначения страт в данном случае использована зэковская терминология, так как в армии названия соответствующих стран еще не устоялись и различаются от части к части. Во-вторых, характер отношений в армии напоминает не “правильные”, а “беспредельные” зоны, в которых блатная верхушка не связана в отношениях с нижестоящими стратами никаким кодексом чести. Существуют и другие отличия, описание которых требует специального анализа.

Причины растущего влияния блатной статусной системы в армии связаны с продолжающейся практикой призыва в армию уголовников, с широким распространением элементов блатной субкультуры среди криминальных молодежных группировок на воле, а также с ослаблением или распадом в самой армии конкурирующих статусных систем. Уставная статусная система, как уже говорилось, и раньше не была доминирующей, но ныне в подавляющем большинстве частей рухнули даже ее остатки. Причины ухода на задний план земляческой статусной системы описаны выше. Что касается дедовской статусной системы, то следует иметь в виду, что она не являлась продуктом стихийного социального расслоения запертой в казармах солдатской массы, а формировалась под действием исключительно сильного прессинга со стороны офицеров. В статье 1991 года было подробно описано, как дедовская статусная система выполняла функции “приводного ремня”, благодаря которому обеспечивалось выполнение приказов командования, обслуживание боевой техники т.п. Ныне, с распадом системы боевой подготовки, “коммерциализацией” офицерства и резко возросшим негативизмом солдат по отношению к военной службе дедовской порядок в большинстве частей также рухнул, освободив место блатному.

Блатной порядок в армии не везде одинаково силен и не везде явно выражен. В пограничных войсках он отсутствует: там сохраняя

шедшие места заключения, легко группируют вокруг себя 10—15 человёк “приблатненных”, которые устанавливают свой порядок во всей казарме. Блатной порядок может устанавливаться также бывши ми членами подростковых преступных банд, не успевшими побывать в ‘зоне”, но усвоившими многие уголовные навыки от своих старших товарищей. Степень выраженности блатного порядка зависит в конечном счете от численности и степени обученности ‘блатных”.

“Коммерциализаиия” офицерства. Наряду с криминализацией солдатской среды, одним из наиболее значимых факторов изменения социальной обстановки в армии является произошедшая за последние годы “коммерциализация” офицерства, выражающаяся в массовом крупномасштабном воровстве. В принципе, воровство армейского имущества и незаконное пользование различными благами, угодьями и т.п. — явление не новое. В застойные годы эти явления процветали во всех ведомственных структурах — торговле, промышленности, партийных органах и др. Армия в этом смысле не была исключением. “Коммерциализация” ведомств, произошедшая за последние годы, не обошла и армию, что опять-таки следует считать вполне закономерным явлением. Вместе с тем в армии эти процессы имеют свою специфику, связанную главным образом с двумя факторами. Во-первых, в отличие от директоров предприятий, военные командиры не имеют легальных возможностей для присвоения той государственной собственности, которой они распоряжаются. Во-вторых, в каких бы махинациях ни были замешаны директора государственных предприятий, они, по сравнению с офицерами, в несопоставимо большей степени вынуждены считаться с интересами своих трудовых коллективов. Офицеры, опираясь на систему голого принуждения, имеют возможность вообще не считаться с интересами солдат. Таким образом, само правовое положение офицеров следует охарактеризовать как криминогенное, поскольку они имеют мало законных, но много незаконных возможностей для личного обогащения.

Сказанное может быть проиллюстрировано следующим типичным примером. В 1992 году в Комитет солдатских матерей и в редакции газет внезапно посыпались письма и жалобы солдат из ракетных войск, которые в прежние времена считались благополучными. Причина оказалась проста. В ходе расследования выяснилось, что ракетные войска располагают крупными лесными угодьями, используемыми в качестве полигонов и маскирующих средств. Начиная с 1991 года руководство этих войск стало создавать малые и совместные предприятия по вырубке и продаже леса. Руководителями указанных предприятий оформлялись офицерские жены, а на лесоповале использовалась даровая рабочая сила — солдаты. Указанная “коммерческая” деятельность продолжается и поныне, и никакие скандалы и разоблачения не смогли ее остановить.

“Коммерциализация” армии в настоящее время ведет к стремительному обогащению генеральской и офицерской верхушки — начальников военных округов и начальников воинских частей. Этот процесс, как уже говорилось, аналогичен процессу обогащения глав местных администраций и директоров предприятий, но разница заключается в том, что в армии случае это обогащение основано на рабском труде. Младшие офицеры, подобно мастерам и начальникам цехов в промышленности, стараются “шустрить” сами, но их возможности гораздо более ограничены, а риск быть пойманным и наказанным — значительно более велик, так как с ростом должностного положения степень бесконтрольности возрастает. Следствием этого является возникновение определенного напряжения между младшим и высшим офицерским составом.

Основными источниками “коммерческих” доходов военных являются продажа леса, горючего, всех видов военного имущества (в первую очередь автомашин), оружия, продуктов питания, медикаментов, сдача в аренду помещений, предоставление коммерческим организациям услуг связи, транспортные услуги. Последние являются очень крупной статьей доходов: военным транспортом перевозятся на дальние расстояния все виды грузов, начиная от продовольствия и ширпотреба и кончая наркотиками. Есть веские основания считать, что в настоящее время военные транспортные системы стран бывшего СССР, включая и Россию, пользуясь своей бесконтрольностью, активно участвуют в международной контрабанде и наркобизнесе.

Крупные капиталы, полученные от сделок такого рода, переводятся на счета западных банков. Доходы средних размеров вкладываются главным образом в строительство и обустройство дач. Свидетельства солдат, демобилизованных из армии в 1992—1993 годах, говорят о настоящем дачно-строительном “буме” среди средних и старших офицеров (начиная примерно с уровня капитанов и майоров). В качестве рабочей силы в строительстве используются солдаты, стройматериалы частично берутся прямо из части, а частично приобретаются на деньги, полученные от “коммерческих” доходов. Во избежание скандалов и связанной с ними огласки, солдат, участвующих в строительстве, подкупают водкой и различными льготами, в первую очередь освобождением от всех служебных обязанностей.

Существенное различие в положении старших и младших офицеров заключается в том, что первые могут осуществлять свою “коммерческую” деятельность под легальным прикрытием созданных ими же коммерческих структур, тогда как вторые вынуждены довольствоваться нелегальными средствами получения доходов, а именно воровством. При этом сами офицеры и прапорщики лично в осуществлении краж почти никогда не участвуют, а входят для этого в сговор с блатными группировками в среде солдат, которые, в свою очередь, ищут непосредственных исполнителей среди “салабонов”. Нередко “блатные” группировки осуществляют кражи и по собственной инициативе, но опять-таки с привлечением “салабонов”, на которых в подавляющем большинстве случаев и падает уголовная ответственность в случае обнаружения преступления. Одно из главных правил, которое должен усвоить каждый новобранец — не участвовать в предлагаемых ему актах воровства, поскольку в случае успеха “операции” весь доход пойдет организаторам (офицерам, прапорщикам и отчасти блатным), а в случае неуспеха уголовную ответственность будет нести он сам.